«Люди все чаще начинают требовать не просто развития парламентских, но и прямых форм демократии, они, в условиях глобализации, хотят быть услышанными всем человечеством»

Валихан ТУЛЕШОВ, философ, автор и разработчик концепции «современного универсального государства», в эксклюзивном интервью для читателей ALMAKZ.info

  — В День Первого президента, наблюдая за текучей повседневностью нашей жизни, хотелось бы спросить Вас о самых важных вещах, которые имеют отношение к самому рядовому гражданину нашей страны. Как вы считаете, с чего необходимо начать, чтобы понять, как и куда развивается мир, где наше место в этом мире и как нам следует поступать, чтобы, как говорит наш президент, попасть к 2050 году в число самых развитых стран мира?

Совсем недавно, в начале 2000-х годов, мы пришли к пониманию европейского пути развития для Казахстана. Везде говорили «евростандарт», «евроремонт», ощущалось воодушевление, была принята Государственная программа «Путь в Европу»…, но только единицы понимали важность выбора цивилизационного пути как пути модернизации общественного сознания не на словах и на бумаге, а на деле.

Сегодня же у нас всех на слуху такие словосочетания, как «умный холодильник», «умный телевизор», «умный автомобиль», «умный дом», «умная дорога», «умный город» и так далее, которые хотя и не привязаны напрямую к достижениям европейской цивилизации, но, тем не менее, подразумеваются такими.  А вот однако словосочетание «умная страна» ну никак не приживается и не используется.   Что, на мой взгляд, сегодня глубоко ошибочно.
Более того, ни своего «умного холодильника», ни своего «умного телевизора» за эти годы мы так и не создали, не говоря о других более важных вещах.

— Что пошло не так и почему?

Потому что мы практически остановились в следовании по этому цивилизационному пути. В развитых же странах в век цифровизации и искусственного интеллекта научились не просто создавать и собирать огромные базы информации о своей деятельности, но главное создавать структуры по моделированию процессов и систем управления этими базами данных не только в отдельных видах оборудования и производств, но и в целых отраслях, территориальных образованиях и целых странах.

Более того, развитые интеграционные структуры (Евросоюз, например) функционируют уже на основе гигантской действующей платформы разнообразной цифровой инфраструктуры, обслуживающей и сопровождающей самые разнообразные виды жизнедеятельности людей.  Она включает в себя экономические, социальные, политические и многие другие параметры, если посмотреть хотя бы на показатели Индекса Человеческого Развития, по которому европейские государства находятся на первом месте.
Архитектура такой платформы, конечно, создавалась и создается, достаточно продолжительное время, однако постоянно развиваются и системы ее усовершенствования и модернизации в новых условиях.

Ведь развитых странах стали не только выпускать аналитиков и специалистов по формализации соответствующих сфер деятельности и архитекторов информационных систем, но  ценностно и аксиологически ориентировать дальнейшие научные разработки в этой области.

Именно поэтому экономика, как собственно и политика и другие сферы общественной и личной жизни в Евросоюзе, стала еще более культуроцентричной, социальной. Следовательно, и этически ориентированной.
— «Это не так!», — могут Вам возразить адепты традиционализма и коммунизма, указывая на непрекращающиеся в западных демократиях скандалы, теракты и другие происшествия с использованием оружия и т.д.
Нет,  дело обстоит именно так: эти скандалы (разоблачающие сексуальные домогательства, ожесточенная политическая борьба, противодействия расследованиям СМИ и т.д. и т.п.) по сути своего смыслового нравственного содержания как раз и демонстрируют новые горизонты и возможности борьбы. Борьбы людей за свои права и свободы, за нравственность и ответственность общества и людей по отношению друг к другу в изменившихся условиях. Ведь цифровая трансформация экономик развитых государств мира объективно нуждается в создании соответствующих социальных моделей воспроизводства всей общественной (государственной) жизни и она основывается на создании платформ многосторонних, в том числе и социальных рынков, где производитель и потребитель, гражданин и представитель нации соединены и взаимодействуют на основе многочисленных связей и отношений. А как тут обойтись без критики, без споров, без борьбы?

    — Как все же это произошло и что этому способствовало, я имею в виду постоянную трансформацию западных обществ?

Отвечу как можно коротко.
Рынок в широком и глубоком смысле слова как соединение множественностей (гражданского общества и национальностей,  индивидов и социальных групп, производителей и потребителей, финансистов и бизнесменов, разработчиков и пользователей и т.д. и т.п.) не мог быть создан без повсеместного внедрения общей для всех системы прав и свобод, без институциональной демократии. И как мы знаем на все это, ушло много времени и сил. Капитализм прошел целые долговременные этапы своего развития (торгового, промышленного, финансового, акционерного) и теперь вступает в фазу информационного состояния (информационный капитал).

Кстати, я впервые начал пользоваться этим термином с 2014 года.  Он означает, что каждый человек в меру своей образованности и учености, и как носитель своего человеческого капитала, может выступать субъектом или инициатором любого экономического и социально-политического процесса. Человек сам становится информационной платформой, частью, так сказать, ноосферы, а в будущем, посредством достижения технологической сингулярности, станет и частью вселенского разума.

Это, в условиях сохраняющейся представительной формы демократии, конечно, становится некоторым несоответствием, ведь люди все чаще начинают требовать не просто развития парламентских, но и прямых форм демократии, они, в условиях глобализации, хотят быть услышанными всем человечеством.

Поэтому в новых условиях, когда рабочее время, стоимость и другие категории классической теории уходят глубоко в основание системы производственных отношений, само понятие капитала как изначального запаса финансовых и материальных средств также становится во многом архаичным. Сам же человек в данных отношениях становится капиталом знаний, опыта и исполнителем процесса для всех и себя в частности. Человек начинает осознавать себя как самоценность, наивысшую ценность своего самосознания как для своего индивидуального, так и общественного бытия.

— Но все же, как это происходило в истории?

Капитализм, последовательно проходя свои фазы развития, тем самым создавал соответствующие базы экономической, социальной и политической информации, создавал соответствующие платформы, на основе которых двигался дальше. Они то и назывались технологическими укладами капиталистического способа производства, которым соответствовала свойственная только им политико-правовая надстройка. С каждой новой революцией в производительных силах, менялась и надстройка.
Это теперь ясно всем, что новые виды энергетики детерминируют развитие новых видов машин и инструментов, создавая новые эффективные производственные алгоритмы — технологии, которые, в свою очередь, производят уже новые продукты, товары.

За примерами далеко ходить не надо — это Apple, Tesla, Toyota, Google, Amazon и т.д.

Такое понимание платформ экономического, социального и политического развития человеческих сообществ в период создания постиндустриальной экономики, когда любые человеческие услуги имеют возможность быть проданными, способствовало развитию интегральных подвижек и шагов, включая вычислительные способности машин, к переходу капитализма к цифровой форме развития, то есть самовоспроизводства как капитала человеческой личности — Стива Джобса, Илона Маска и далее по списку.

— Но почему в наших постсоветских государствах мы наблюдаем перманентный застой и неспособность догнать и перегнать развитые государства мира?
Здесь дело в том, что развитыми страны Запада стали как раз на заре капиталистического способа производства, они создали, сохранили и приумножили свой богатейший опыт капиталистического развития потому, что постоянно двигались вперед на основе демократических процедур.

Не случайно тот же К.Маркс писал свой фундаментальный труд на основе изучения развития капитализма в Англии, буржуазная революция в которой произошла раньше чем во всех остальных странах мира и которая была (да и сейчас остается) ведущей страной капитализма.

Западные демократии изначально создавали свои стандарты производства, управления и социальной жизни, складывали алгоритмы модернизации на основе собственного, а не чужого опыта.

Сама модернизация начиналась в этих странах изначально именно как собственный проект сохранения и усиления конкурентоспособности. Первичное и самостоятельное создание высоко конкурентной продукции намного сложнее того, чем просто копирование, поскольку предполагает наличие собственной развитой инфраструктуры и технологических разработок. Оно основано на многократной проверке качества, устранении недоработок и функционировании мощной системы эксплуатации.
Иными словами, именно развитый рынок производства, распределения, обмена и потребления стал фундаментальной основой лидерства западных демократий в социально-экономическом развитии. Они создали свою «сказку», свою экономико-демократическую реальность и стали жить в ней.

Наши же страны изначально были лишь потребителями чужого социально-экономического опыта, пытаясь приспособить его к собственным условиям. Заметьте, буржуазная революция в той же России произошла без малого на триста лет позже, чем революция в Англии, а Казахстан лишь с обретением независимости приступил к созданию либеральной экономики. Поэтому, наша модернизация просто изначально не была и не является собственным изобретением.

Она не является глубоко опосредованной рынком собственной экономической системы творением, а является по сути не всегда грамотно заимствованным инструментом развития. Отсюда проистекают все наши беды.
Мы, наша экономика, как и все инструменты и институты ее развития, изначально и в результате не являемся нашим собственным изобретением, поскольку наши государства вступили в функционирующую на капиталистических принципах мировую экономическую систему гораздо позже и были вынуждены принять уже существующие «правила игры».

Поэтому мы живем фактически не собственной, а «чужой жизнью» и вынуждены вследствие отставания (отсутствия гигантского исторического опыта капиталистического развития) опираться на модель «догоняющего развития» с ее убогими импортозамещающими и изжившими себя суверенно-планомерными формами псевдо-конкуренции.
То же касается и форм социального и политического развития.

Вследствие отставания развития самого способа производства, у нас не произошла реформация религии, не получили развитие  экономическая и политическая демократии. Исторически не вызрели и не сформировались независимые от высшей (исполнительной) власти социально-политические институты (основные классы, профсоюзы, неправительственные организации, партии, парламентская система, суды и т.д.), не оформились системы сдержек и противовесов в политических системах государств.

По этой причине  идеологии наших государств сформировались во многом искусственно, а не вызревали в борьбе друг с другом. Та же социал-демократическая идеология, благодаря которой послевоенная Европа вышла на наивысшие стандарты качества жизни, в наших странах фактически находится на задворках политического поля. Развитые государства живут в современном ценностном измерении, мы лишь только пытаемся приспособиться к нему.
В этой связи, говорить о достижении к 2050 году уровня развития 30 самых развитых государств мира не приходится, поскольку ни в выше обозначенных,  ни в других областях или сферах общественного сознания нам не удастся преодолеть культурно-исторический, я бы даже сказал, межформационный разрыв между нами и развитыми демократиями.

— Так, что же надо делать?

Поэтому, когда мы говорим, что для ускорения и достижения нормальных параметров конкуренции с развитыми государствами мира и для осуществления собственного проекта развития необходимо усвоить все основные уроки, пройденные развитыми странами мира, тщательно реставрировать, сохранить и преумножить величайшие социальные достижения, то это означает, что необходимо в кратчайшие сроки достичь реальных параметров капитализма и демократии,  которые сегодня имеются в этих странах. А далее, создавать уже собственный контент и продукт, строить собственную платформу (парадигму) развития, равноценную платформам развитых стран.

— Все это как то звучит расплывчато, непонятно для простого гражданина…

Конечно, все это очень сложно. Но, поймите, мы упустим еще больше времени и возможностей, если не дадим нации и обществу полной свободы творчества своей судьбы, не решим кардинально вопрос их свободы. Не решив этого главного вопроса, не найдя кардинальных направлений, мы не справимся с текущими частными проблемами, не найдем решения простых вопросов. Естественно, перед нами таким образом встает и главная задача — существенно ограничить власть государства в экономической и социальной сферах, реально уравняв и противопоставив полномочия, права и свободы самих ветвей власти — законодательной, судебной и исполнительной. И к этому мы можем прийти только приняв новый вектор развития нашей политической системы, начав в условиях предстоящей смены власти реальный, а не фиктивный переход к президентско-парламентской форме правления в государстве.

Речь идет о решительной перестройке нашей политической системы на основе принципов повсеместной конкуренции. Поскольку речь идет о правах институтов власти, то было бы чрезвычайно важно сменить одновременно и систему права — внедрить чисто англосаксонскую либо какую-либо компенсационную модель с ее акцентами на состязательность и прецедентность.

Это изменило бы исторический и культурный контекст нашего развития с авторитарного на демократический, что способствовало бы существенному ускорению процесса модернизации общественного сознания. Через реформацию религиозного чувства и отношения, через механизмы социальных лифтов и смены политических элит.
Многое в этом переходе, конечно, будет зависеть от президента.

Если его воля как Лидера Нации по-прежнему сильна, то необходимо начать переход со смены политической системы незамедлительно, путем принятия его парламентом соответствующих законов о состязательности и конкуренции в партиях, о выборах, о формировании нового парламента, суда и других государственных институтов на основе сугубо либеральной, а не  смешанной, гибридной идеологии автаркии.

 — Какое все это имеет отношение к вашей концепции «универсального государства»?

В моей концепции, «универсальное государство» есть лишь относительный синоним «умного государства» (о котором мы говорили в самом начале), когда мы будем способны совершить многочисленные операции глубокого метафизического осмысления всего передового опыта человеческой истории и трансцендентального перехода к стандартам жизни развитых стран.
В моем понимании это и есть новый уровень интегральной философии, столь необходимый для нашей страны.